Уроки Бальзака: чем отличается свобода слова 200-летней давности от сегодняшней
Сергей Митрофанов
Я выделяю две картины последнего времени – французскую «Утраченные иллюзии», 2021, и американский сериал «Полиция Токио», США, 2021.
«Утраченные иллюзии», понятно, по Бальзаку, который понимал «иллюзии» достаточно широко. Для него «иллюзия» - это, прежде всего, карьера, любовь, счастье и статусы в высшем свете. Но авторы фильма, собственно, приглушили лирическую, любовную линию, основную у Бальзака, и сделали упор на иллюзии «либеральной свободы».
При этом период, который описывается у Бальзака и отражен в фильме, достаточно интересен сам по себе и по всей видимости, мало отрефлексирован в российском общественном мнении.
Речь идет о так называемой реставрации, когда Франция, устав от революционного беспредела Французской революции, резко качнулась к централизации вокруг на некоторое время возвращенной монархии. Но оставив в себе и элементы недобитого буржуазного либерализма, порожденного недавним революционным брожением.
Вернее, это был такой любопытный момент французской истории, когда оба уклада как бы существовали вместе и еще не было вполне ясно, который из них победит.
В центре повествования Люсьен Шардон – увлекающийся молодой человеке, несколько напоминающий в хорошем смысле этого слова Олега Кашина. То есть обладающий сверхбыстрым точным пером и способностью быстро менять лагеря своих политических предпочтений.
Сама же эпоха тоже очень похожа на наши девяностые – взрыва влиятельности четвертой власти. Первая же власть, естественно, не оставляла последнее без последствий. То вводила цензуру, то ее отменяла, отступая, то опять вводила. Прославилась двумя «страшными» нововведениями - законом о преступлениях в печати (например, репрессиями за оскорбление короля от 6 месяцев до 5 лет тюрьмы и штрафом от 500 франков до 10 000 франков; за оскорбление члена королевской семьи - до 3 лет тюрьмы и до 5000 франков штрафа) и делами министерства духовных дел, обязывавшего под угрозой уголовного преследования праздновать… воскресение. Духовность – французское «всё» этого периода.
Но убили либерализм, как выяснилось, парадоксальным образом не репрессии, а «утраченные иллюзии».
Сами либералы, по сути, сгубили собственный лагерь, заигравшись на коммерциализации игры в репутации и идя на поводу рекламодателей и олигархов. В свою очередь, подражая роскошной жизни аристократов, наш Люсьен тоже брал подряд у Администрации короля на очернение репутаций противников двора и тайный подряд у либералов – на очернение их лоялистских противников, чтобы выплатить долги либеральной газете. В конце концов он тоже был разоблачен и либералами, и Администраций, провалился и в карьере, и в свете, и в личной жизни, утерял романтические иллюзии, но не покончил с собой, как следовало бы по трагичности сюжета, а научился жить без оных. Фильм кончается картинами разгрома либеральной прессы, сожжением потенциально опасной бумаги, которую можно было бы использовать для газет.
«Утраченные иллюзии» - вещь очень хорошая у Бальзака, да и фильм на пятерку по пятибалльной шкале, хотя и крайне неприятный. Смотреть его противно, если не сказать практически невозможно, если у вас либеральные нервы. По всей видимости, из-за того, что мы все, журналисты, по большей части такие «люсьены», типажи ни холодных, ни горячих, а чуть теплых акторов, плывущих по течению. В русской литературе такой же Гринев из «Капитанской дочки», тоже крайне неприятный мне, провиденный герой.
***
А вот «Полицейские Токио» - о журнализме уже ближе к нашей современности, хотя и опять напоминает, в частности, репортерскую работу в раннем «Коммерсанте». Главный герой - юный Джейк Адельштейн, лицо реальное и даже еще совсем ныне не старое (родился в 1969 году, сейчас ему 53 года). Стал известен тем, что устроился криминальным репортером расследователем в… японскую газету и как раз в те же самые лихие девяностые.
По фильму он комплиментарно рослый красавец, хотя и несколько глуповат с профессиональной точки зрения. Занимаясь расследованиями, он подставляет то одного, то другого, и просто удивительно, что его самого не прибили за такие «расследования».
Любопытно выглядит репортерство в Японии.
Основное требование начальства, чтобы никто не отступал от официального пресс-релиза. Таким образом, корпоративный тоталитаризм демонстрируется почище нашего и почище советского. Несколько непонятно, впрочем: а в чем тогда смысл «расследований» и какой мотив у газеты. чего-либо расследовать, если ничего нельзя? Также отмечен и японский национализм: «белый» репортер вызывает насмешки у японцев, граничащие с культурным шоком, что приходиться вместе работать с таким чудовищем, по сути, Годзиллой.
Сам же Адельштейн позже писал: «Я не знаю, почему другие люди продолжают быть журналистами в Японии. Это все более сложное и болезненное занятие. Вы рискуете тем, чтобы потерять много лично и немного получить. Случай Minoru Tanaka (*по всей видимости, имеется в виду японский актер и продюсер, найденный повешенным в 2011 году. – С.М.) - печальное напоминание о том, как власть все больше используется в качестве дубинки для журналистов, чтобы заставить их замолчать. Напишите правду, и вы будете преданы забвению. Это реальность независимых журналистов, находящихся здесь. Почему же я продолжаю? Я делаю это, потому что я люблю эту работу и потому что я люблю Японию. Это мой дом. И я продолжаю быть журналистом расследователем, потому что я верю, что роль журналистики – ее лучшая часть профессии - раскрыть правду, которую люди должны знать, чтобы увидеть, что справедливость достигается даже тогда, когда власти не заботятся о том, чтобы защитить слабых от сильного. Делая это, вы делаете наше общество лучше, чтобы жить».
Немножко наивно, не правда ли?
Комментарии
Отправить комментарий