Реальность Андромеды: как Иван Ефремов стал советским Нострадамусом
Сергей Митрошин
Очевидно, настало время вспомнить о еще одном герое советского прошлого и спектре не до конца проясненных его идей. Речь пойдет о крупном ученом-палеонтологе Иване Антоновиче Ефремове, вдруг поменявшем свою карьеру статусного научного руководителя, обласканного партией и правительством (в своих нуждах он писал даже Сталину и получил от того соответствующую помощь), на более рискованную – писателя-фантаста.
Деликатная советская цензура
Вообще, в конце шестидесятых годов в советской социально-прикладной фантастике образовалось два полюса. На одном циничные (в хорошем смысле этого слова) братья Стругацкие, они рано поняли тоталитарную сущность коммунистического режима и размышляли над тем, куда это приведет нас в дальнейшем. И коллективист по убеждению, то есть фанатик очищенного от искажений коммунизма Иван Ефремов, ведущий свою родословную, как ни странно, из семьи купцов. Причем, читатели одних, как правило, не пересекались с читателями другого.
Существуют мифы о том, что и Стругацких (что не удивительно), и коммуниста Ефремова (что удивительно) власть чуть ли не одинаково запрещала. Это не совсем так. Вы удивитесь, но коммунистическая цензура брежневского СССР была более деликатной, чем сегодняшний Роскомнадзор. Для Роскомнадзора не существует проблем запретить что угодно и кого угодно и наградить меткой «иностранного агента». Коммунистическая же цензура, скорее, ограничивала доступ к произведениям, ставя палки в колеса распространению и библиотекам. Но даже самую «бомбическую», «антисоветскую» книгу Стругацких «Обитаемый остров» в 1971 году вы легко могли купить на толкучке Кузнецкого моста всего лишь за небольшую доплату – 3 рубля. К тому же режим, по-видимому, учитывал и то, что каждое новое произведение Стругацких ждал весь научно-технический инженерный класс страны, готовясь размножить на принтерах ЭВМ, и всегда находился журнал (например, «Байкал»), который протаскивал в печать их новое произведение, даже если редакция при этом попадала под разрушительный удар.
Любопытно, что «ограничения» коснулись не только все более мрачнеющих Стругацких, но и коммунистического автора Ефремова, в основном из-за странной книги (написанной, когда Ефремов пребывал в депрессии, а он еще и обижался, что его прокатили с выборами в члены-корреспонденты Академии наук) – «Час быка». Но, как выясняется, нападкам подвергался и суперкоммунистический манифест (книги Ефремова практически лишены сюжетов, это манифесты) «Туманность Андромеды».
Коммунизм без Маркса и Ленина, но с пропиской
Советские критики совершенно справедливо допрашивали автора: если общество будущего такое коммунистическое, то почему нигде в будущем нет никаких упоминаний о Марксе и Ленине? Действительно, они как будто куда-то провались – и в книге, и в одноименном фильме 1967 года. Еще был такой упрек: вот они, астронавты, летают-летают, туда-сюда, а паспорта-то у них есть, где они прописаны, зарегистрированы? Казалось бы, смешно – регистрация космонавтов. Но совсем не смешно это было в 1967 году. Тогда никто и представить себе не мог, что границы можно свободно пересекать, не то, что летать за миллионы парсеков. Сегодня с этим, между прочим, тоже проблемы. Да и что за фамилии у героев? Дар Ветер – это кто, индеец какой? А куда делся Вася Иванов?
Еще хуже обстояли дела с «Часом быка». Идея книги была такой. Когда-то очень давно, часть землян, напуганная ядерной угрозой (очевидно, в результате противостоянием СССР и США), не желая погибать, «свалила» с Земли и осела на далекой планете Торманс. Но там почему-то воспроизвела все пороки, от которых бежала. Здесь Ефремов несколько противоречит себе и как ученому палеонтологу тоже – своей идее о непрерывной позитивной эволюции и неизбежной победе коммунистического коллективизма. Ведь получается, что столетия прошли, а коллективизм так и не победил. Напротив, капитализм оказался настолько живуч, что укоренился на далекой планете. Узнав об этом, истинные коммунисты Земли решили не оставлять в беде своих земных родственников – об этом, собственно, вся книга. Но где расположен этот несчастный Торманс?
«И теперь, через пятнадцать лет, по достижении ею сорокалетней зрелости, оно привело ее к руководству небывалой экспедицией в чудовищно отдаленный мир, похожий на земной период конца ЭРМ (Эра разобщенного мира.- С.М.), — олигархический государственный капитализм, каким-то способом остановленный в считавшемся неотвратимым историческом общественном развитии. Если это так, то там встретится опасное, отравленное лживыми идеями общество, где ценность отдельного человека ничтожна и его жизнь без колебания приносится в жертву чему угодно — государственному устройству, деньгам, производственному процессу, наконец, любой войне по любому поводу».
Торманс будущего - это наше настоящее
Поначалу считалось, что Торманс – маоистский Китай. Затем «остановленное в неотвратимом развитии общество» стало указывать и на СССР. Сегодня мы можем пойти еще дальше и обнаружить Торманс в сегодняшней России, ибо чуть больше полувека прошло, а снова пришел олигархический капитализм. Не говоря уже про «отравление лживыми идеями». Написанное, таким образом, стало походить на пророчество. Кажется, сверхчувствительный ученый, некогда глядевший в звёздное небо Гоби, получил дар видеть картинки будущего, о чем он, кстати, туманно намекал в толстенном романе «Лезвие бритвы» (распространялся, как дефицит, по предприятиям, однажды отец принес с работы). Не удивительно, что, когда Ефремов в 1972 умер (а я в этот год закончил школу), всесильный КГБ опечатал его квартиру и забрал для анализа все рукописи – кто его знает, чего он там еще увидел. Да и вряд ли нас сегодня удивит, что херсонский пророссийский активист Кирилл Стремоусов, говоря о референдумах присоединения, вдруг вспомнил «Туманность Андромеды»: «И это братцы, не фантастика - это реальность туманной Андромеды». Кольцо «увиденного» Ефремовым как бы замкнулось.
Тем не менее, «видеть» будущее не означает умение правильно его интерпретировать. Есть версия, что Нострадамус «видел» и атомную бомбардировку, и социалистическую революцию, и убийство Кеннеди, и как люди разговаривают по сотовому телефону через наушник, но интерпретировать это не мог. Он не знал, последняя это война, которую он видел, или только эпизод Истории. Сумасшедший ли разговаривающий по сотовому телефону с невидимым собеседником или какая-то новая технология. Он это зафиксировал, как мог, в своих катренах, но большинство пророчеств поэтому становилось понятно лишь задним числом, когда описываемые события уже произошли.
То же и с Ефремовым. Он «увидел», что Маркса и Ленина в прозреваемом им будущем уже никто не упоминает (а упоминать перестали уже через 20 лет после смерти ученого, никакие не столетия), а еще увидел некий олигархический Торманс. Где тот находится – он и сам не знал и потому поместил его на далекой планете. Сегодня мы можем предположить, что в Тормансе как раз и живем. Ну, или Торманс – империя еще одного несменяемого диктатора – товарища Си. Кто бы мог подумать, что снова актуализируется Китай.
Нравится - не нравится, терпи моя красавица
Большее место в творчестве Стругацких и Ефремова занимает тема вмешательства правильного человека будущего в неправильный мир. Поначалу считалось, что нельзя становиться на пути позитивной эволюции, ибо та и сама все сделает, вы ей только помешаете. Но уже Дон Румата («Трудно быть богом») преодолел этот запрет на грани своего нервного срыва, а Максим Каммерер («Обитаемый остров») сознательно пустился во все тяжкие, устраивая диверсии и перевороты на тоталитарной планете Саракш. В одной из художественных реконструкций «Часа быка» между колонизаторами космического корабля коммунистических землян и бюрократами Торманса происходит приблизительно такой диалог.
Земляне: «Мы прилетели вам помочь, потому что мы один народ».
Тормансиане: «А если мы не хотим, чтобы вы нам помогали?»
Земляне: «Нравиться – не нравится, терпи, моя красавица». Упсс.
В реальной жизни Стругацкие пошли еще дальше и взяли в семью настоящего прогрессора – бывшего редактора журнала «Коммунист» Егора Гайдара (женился на дочери Аркадия Стругацкого), который стал делать именно то, что делал бы Каммерер – пробился наверх и развалил бы ненавистную систему. Ефремова же нам еще предстоит перечитать.
Комментарии
Отправить комментарий